ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ: « У ВОЙНЫ НЕ ЖЕНСКОЕ ЛИЦО».
Цель: Воспитание любви к Родине, к её прошлому, воспитание патриотизма.
Читательский адрес: Учащиеся 7-9 классов.
Я знаю никакой моей вины
В том, что другие не пришли с войны,
В том, что они - кто старше, кто моложе-
Остались там, и не о том же речь,
Что я их мог, но не сумел сберечь,-
Речь не о том, но всё же, всё же, всё же…
Мне часто вспоминаются эти слова Твардовского, но сегодня, хочется рассказать не просто о войне, которая всегда была мужским делом, а о войне и о женщинах. Всего за годы войны в различных родах войск, в партизанских отрядах и в подполье служило свыше 800 тысяч женщин. На самой страшной войне ХХ века женщине пришлось стать солдатом. Она не только спасала, перевязывала раненных, а и стреляла из снайперки, бомбила, брала языка, ходила в разведку. Женщина убивала, она убивала врага.
«Не женская это доля - убивать» - скажет одна из героинь книги Светлы Алексиевич «У войны не женское лицо.» Другая распишется на стенах поверженного Рейхстага: «Я Софья Кунцевич пришла в Берлин, чтобы убить войну».
Автор этой книги Светлана Алексиевич долго ездила по стране, встречалась с женщинами прошедшими войну. Их воспоминания и легли в основу книги. Зачитаю отрывок из воспоминаний Марии Степановны Дедко, прачки: «Стирала бельё, через всю войну стирала. Бельё привезут оно такое заношенное, чёрное, завшивленное. Халаты белые, ну эти маскировочные. Они в крови, не белые, а красные. Гимнастерка без рукава, и дырка во всю грудь, штаны без штанины. Слезами отмываешь и слезами полощешь. И горы, горы этого белья». В этой книге нашли отражение все стороны тяжелой женской судьбы на войне.
Судьба героини повести Даниила Гранина «Клавдия Вилор» похожа на судьбу тех женщин, о которых писала Алексиевич. Много пришлось испытать, пережить этой женщине в годы войны. Война, Клавдия Вилор вместе с курсантами артиллерийского училища уходит на фронт. Битва под Сталинградом. Ранение в ноги. Плен. Каждый день побои. «Какую цель преследовали эти бесконечные допросы и избиения? Никакими особенно ценными военными секретами Клава не обладала. Вряд ли гитлеровцы рассчитывали раздобыть у нее, какие- либо значительные сведения. Может их, чем-то озадачила её личность? Существование такой, никакими разведками ещё не предсказанной, фигуры женщины-политработника. Может, они
хотели понять: что же перед ними такое - случайность или новая сила противника? Что же это от отчаяния берут женщин на такую работу, или тут есть какой- то расчет?» Её не смогли сломить побои, надругательства. Она нашла в себе силы бежать. И всюду, где она появлялась, несла с собой веру в нашу победу.
Как и Клавдия Вилор всю войну прошла медицинской сестрой, сестричкой маленькая и хрупкая девочка – Юлия Друнина.
Я только раз видала рукопашный
Раз - наяву. И тысячу - во сне.
Кто говорит, что на войне не страшно
Тот ничего не знает о войне.
Она писала о войне, о её ужасах, боли, страданиях, а главное она писала о тех девчонках, о своих подругах, которые, надев солдатские шинели, ушли в грозный сорок первый год и не вернулись назад.
Я ушла из детства в грязную теплушку,
В эшелон пехоты, в санитарный взвод.
Дальние разрывы слушал и не слушал
Ко всему привыкший сорок первый год.
Я пришла из школы в блиндажи сырые,
От Прекрасной Дамы в «Мать»
и «перемать»
Потому что имя ближе, чем «Россия»
Не могла сыскать.
«Почти три года»: ( Ленинградский дневник) Веры Инбер - это призыв к живым, память о тех, кто выдержал суровые дни блокады. Почти три года, каждый день Вера Инбер делилась своими впечатлениями, писала о том, что больше всего врезалось в память, страшные дни ленинградской блокады: «Взяла пишущую машинку и стала спускаться в убежище. Иду по лестнице, а впереди сумасшедшая старуха. У неё умер муж, а она думает, что он остался в квартире. Идет и плачет: - Он всё время был со мной и вдруг отстал. А я ещё его пальто надела. Как же он теперь без пальто? Я сошла вниз. Там какая-то чужая женщина, не из нашего дома, мечется в ужасе, ищет своего грудного ребёнка, спрашивает всех
-не видет ли кто? А ребёнок у неё на руках.
В 1946 году Инбер Вере Михайловне была присуждена государственная премия за «Ленинградский дневник» и за поэму «Пулковский меридиан»
…Я говорю с тобой под свист снарядов,
Угрюмым заревом озарена.
Я говорю с тобой из Ленинграда,
Страна моя, печальная страна…
Это стихи ещё одной женщины из Ленинграда- Ольги Бергольц. Вот, что сама Бергольц пишет об этом времени: «…Что означало быть писателем в годы войны и ленинградской блокады? Означало за всё отвечать и не бояться ни смерти, ни фашистской виселицы. Я горжусь тем, что принадлежу к советской интеллигенции, которая вела в те годы в Ленинграде большую идеологическую работу».
Дарья Васильевна, соседка по квартире,
Сядем, побеседуем вдвоем.
Знаешь, будем говорить о мире,
О желанном мире, о своем.
О ночное воющее небо,
Дрожь земли, обвал невдалеке,
Бедный ленинградский ломтик хлеба –
Он почти не весит на руке…
Для того, чтобы жить в кольце блокады,
Ежедневно смертный слышать свист,-
Сколько силы нам, соседка, надо,
Сколько ненависти и любви…
Столько, что минутами в смятенье
Ты сама себя не узнаёшь:
- Вынесу ли? Хватит ли терпенья? - Вынесешь. Дотерпишь. Доживёшь.
Да, многое вынесла женщина в годы война...
Вынесла, выстояла, победила...
